Наде было всего 17, когда у нее заподозрили онкологическое заболевание. Она не поверила врачам и четыре года убегала от пугающего диагноза. Но пришел день, когда девушка поняла: дальнейшие попытки укрыться от страшной правды могут стоить ей жизни. Она вступила в борьбу с болезнью и выиграла ее. Свою историю она рассказала журналу Сosmopolitan.
В артистки!
Я с ранних лет заявляла: буду артисткой! Пела, танцевала, устраивала концерты и представления. Однажды у бабушки в деревне на Ивана Купала я должна была танцевать. За пару часов до выступления упала с мотоцикла и сильно рассекла колено. Несмотря ни на что, я станцевала, а на следующий день ходить не могла… Ближе к получению аттестата я оказалась на перепутье: театральный или журналистика? В 11-м классе написала свою первую статью о детях улицы. Увидела зимой на трамвайной остановке полураздетую девочку-подростка с малышом лет трех, они просили еды. Увиденное потрясло до глубины души. Я купила голодным детям пряников, а вечером под впечатлением села за статью. Ее не только напечатали, но и предложили мне сотрудничество. В конце концов я решила ехать поступать в академию культуры в Харьков на специальность «диктор и ведущий». Ведущий — артист и журналист в одном лице.
Поступила я легко, несмотря на то, что приехала абсолютно неподготовленной. Перед экзаменами меня спросили о репертуаре. Я удивилась: «А это что?» Думала, меня ждут традиционные экзамены. Узнав, что нужны стихи, сценка, танец и песня, обрадовалась: «Ах это! До завтра подготовлю!» Я только окончила первый курс, когда начались проблемы со здоровьем…
Предварительный диагноз
Надо сказать, я с детства была слабенькой. В раннем возрасте меня часто водили к кардиологу: беспокоило сердце. Потом донимал сколиоз. Чтобы вы прямить искривленный позвоночник, занималась специальными упражнениями. Только справилась со сколиозом — обнаружились проблемы со щитовидкой, диффузный зоб. Стоило понервничать — начинала задыхаться. Помню, как запрещала себе плакать, потому что сразу появлялись болевые ощущения в горле. Помогло лечение народными методами. Но несмотря на свое небогатырское здоровье, я всегда была жизнерадостной, активной. На небольшое недомогание, слабость могла и внимания не обратить. Пока не столкнулась с тем, что обойти вниманием стало невозможным.
Однажды летним утром я подошла к зеркалу и увидела шишку на шее слева размером чуть ли не с яйцо. Она вы росла за одну ночь. Врачи поставили мне предварительный диагноз «лимфоденит», воспаление лимфоузлов. Но предупредили, что есть подозрение на лимфогранулематоз — а это уже злокачественное образование, и направили в онкологию. Там мне сделали пункцию и провели анализ на метастазы в печени — я решила проверить весь свой организм на наличие раковых клеток. Пункция ничего не показала. «Нужно сделать биопсию, взять больше клеток на анализ, — сказали мне. — Если диагноз подтвердится, готовьтесь взять академотпуск». Я отказалась: «Нет, нет и нет! Не хочу и не буду!» Подписала бумагу об отказе и уехала на учебу. А родителей успокоила так: «Все будет хорошо! Поможет народная медицина! Не может быть, что у меня рак!» Я свято верила в то, что знахарки, вылечившие мой зоб, помогут и в этот раз.
«Все нормально!»
Во время учебы я тщательно скрывала свою проблему. У меня были длинные густые волосы, прикрывающие шею. Носила гольфики, блузки с высоким воротом. Как-то выкручивалась даже на таких дисциплинах, как сценический бой, ритмика, где требовались спортивная форма, собранные волосы. Сначала все выглядело просто как припухшие лимфатические узлы. Они то чуть увеличивались, то уменьшались. Я лечилась народными средствами. Со временем близкие друзья и некоторые преподаватели оказались посвящены в мою проблему. Пытались помочь, рекомендовали специалистов в области онкологии. Я отмахивалась: «Да все нормально!» Мне не хотелось, чтобы меня жалели. Как только я слышала что-то вроде «Ой, бедная девочка!», в душе поднимался протест: «Почему это я бедная? Руки-ноги целы, голова на плечах. Ну да, есть свои проблемы. А у кого их нет?».
В начале третьего курса одна из преподавательниц порекомендовала меня программному директору «Взрослого радио», меня взяли на роль ведущей программы новостей. Я собирала новости и выдавала их в эфире. Иногда случались форс-мажоры, на месте не оказывалось диджея, и я работала за него. Трудилась сутками, мне это нравилось. Учебу я, конечно, нередко пропускала, но хорошо сдавать зачеты, проходить аттестации удавалось. У нас в «кульке», как называют академию культуры, работа студентов поощрялась. Тем более по специальности.
На шее были такие большие припухлости, что можно было подумать: у меня две головы..
Моя увлеченность профессией была одной из причин, почему я не поддавалась на уговоры сделать биопсию. «Поймите, главный мой инструмент голос, я не хочу повредить связки!» — втолковывала я врачам.
Ситуация ухудшается
Тем временем болезнь постоянно напоминала о себе. От боли я не могла спать ночью. Нередко температурила, было обильное потоотделение. Налицо были признаки воспалительного процесса. Но в диагноз «рак» мне по-прежнему не верилось. Откуда ему взяться? Я размышляла над этим. Зная, что онкологические заболевания нередко передаются по наследству, искала первопричину в роду. Бабушка по папиной линии умерла молодой, но от чего, точно не известно. Одно я определила для себя четко: мой недуг, как бы он ни назывался, появился у меня не просто так. Ответа на вопрос «Почему?» у меня не было, и я отнеслась к происходящему как к испытанию, которое надо пережить. В душе не было обиды на мир: «Почему мои сверстники здоровые, ни на что не жалуются, а я …?» Это бесполезное растрачивание энергии и сил. А их нужно использовать для поиска выхода из проблемы. А между тем поводов для беспокойства прибавлялось: появилась маленькая опухоль и с другой стороны, и в подмышках… Когда воспалялись подмышечные впадины, болело сердце, я пила валерьянку.
Временное облегчение в моем состоянии наступило после того, как нашелся новый целитель. В дополнение к сеансам лечебного массажа я выдерживала строгую диету. Первые три недели было полное голодание, я пила только воду. Потом понемножку стала включать в рацион натуральные соки. Я лечилась дома на каникулах, и силы воли хватало. Лимфоузлы значительно уменьшились. Но когда вернулась в Харьков, голодать больше не смогла. Мне нужны были силы, чтобы работать, думать, а без еды начиналось головокружение. Самочувствие ухудшалось. Дошло до того, что у меня с обеих сторон на шее были такие припухлости, что убери волосы — и можно было подумать, что у девушки две головы. Из-за воспаления узлов в подмышках я руки сомкнуть не могла.
«Ты мне нужна!»
Трудно поверить, но я, несмотря на свое состояние, еще и кавалерами перебирала! Судьба послала встречу с человеком, который влюбился в меня чуть ли не с первого взгляда, а я не спешила ответить ему взаимностью.
Андрей работал видеомонтажером на телевидении, и по рекомендации подруги я пришла к нему монтировать свою дипломную работу. Долго видела в нем лишь друга. Правда, однажды, помню, неожиданно проскочила мысль: «А не мой ли это будущий муж?» Вначале это показалось мне нереальным, но чем больше мы общались, тем более ясно все вырисовывалось. Почему-то Андрею я смогла легко довериться. Наступил период, когда бегать от диагноза и лечения больше не могла. Я уже с трудом находила силы, чтобы утром выйти на работу, падала в обмороки. В учебе дело шло к получению диплома, а радиостанция оказалась на грани закрытия. Я восприняла такое стечение обстоятельств как знак: пора подумать о здоровье. Я больше не верила в чудо — что все пройдет стараниями народной медицины. Спасибо и Андрею за то, что подтолкнул меня. «Ты нужна мне. Я хочу создать с тобой семью, родить детей», — говорил он. «Я должна выздороветь не только ради себя самой» — эта мысль согревала, придавала сил. Как-то я все же предложила: «Давай расстанемся. Я серьезно больна и, как минимум, долго не смогу иметь детей. И вообще, ты молодой, перспективный, зачем тебе проблемная девушка?» Андрей, взрослый умный мужчина, чуть не плакал! Я поняла, что он меня не оставит, что я могу рассчитывать на его поддержку. Андрей успел подарить мне несколько месяцев любви, внимания и заботы до того, как отпустить на лечение. В один из дней мы посмотрели фильм «Сладкий ноябрь», где в конце главная героиня умирает от рака. Как ни парадоксально, трагическая развязка не оставила тягостного ощущения. Я не проводила параллелей между героиней и собой, не впала в депрессию от мысли, что может оборваться и моя молодая жизнь.
Креативно выгляжу!
В июне я защитила диплом, в августе закрылось радио, а первого сентября 2007 года я уже была в родном Кривом Роге, в онкологическом диспансере. Мне сделали биопсию. Диагноз подтвердился. Болезнь была уже в третьей стадии. Так что сразу же, без вариантов, назначили химиотерапию. Мне предстояло пройти три блока «химии», потом 40 сеансов облучения и еще три блока.
В условиях стационара я прошла только первый блок. Лежала в окружении подруг по несчастью, многие были в платочках. У меня тоже вскоре после начала высокодозной терапии начали сыпаться волосы. Для меня, привыкшей выслушивать комплименты в адрес своей шикарной шевелюры, потеря волос была очень неприятным моментом. Хотя я заранее морально настраивалась, убеждала себя, что нет худа без добра. Вспоминала, как в детстве, видя в витрине магазина парик, просила маму купить его мне. «Вот и осуществится мечта детства. Когда еще у меня будет возможность пофорсить в парике?!» — думала я.
Свой день рождения в октябре я отмечала еще с поредевшим хвостиком своих волос. А вскоре мама побрила мне голову машинкой. Закрывая глаза перед бритьем, я думала: «Когда все закончится, я увижу в зеркале уже другую Надю. Зрелище, конечно, будет ужасное, и слез мне не сдержать». Но, вопреки собственным прогнозам, я не заплакала, а засмеялась. Видеть себя без волос было так весело! Я вовсе не была некрасивой. У меня оказался правильной формы череп. Мне даже шло!
За время лечения у меня собралось семь разных париков: похожий на мои натуральные волосы, рыжий, с прядочками… «А что? Очень даже креативно выгляжу!» — говорила я себе. Знакомые, не знавшие о моей болезни, считали меня модницей, постоянно изменяющей прически.
Из больной в выздоравливающую
Один блок «химии» включал неделю капельниц, потом контрольный укол и три недели отдыха. В свободные недели я моталась к Андрею в Харьков. Помню, не сразу решилась показаться ему во всей красе: без парика и платочка, повязываемого на ночь. Он просил — я колебалась: «А что если разлюбит?» Но потом сдалась. Андрею очень понравилось! Второй раз он побрил мне голову сам. И сейчас говорит, что немного скучает по «тому образу».
Во время лечения я сознательно старалась не выпадать из нормальной жизни. Я и на дискотеки ходила! Понимала, насколько важна подпитка положительными эмоциями, позитивный настрой. При каждом удобном случае пыталась отвлечься от мыслей о болезни, от тревог за свое здоровье и будущее. В период лучевой терапии мне тоже нашлось занятие. Врачи, узнав о моей профессии, попросили написать сценарий праздника к 8 Марта. Я сочинила сказку в стихах. Некоторое время жила жизнью своих персонажей, фантазировала, творила! И превращалась из больной в выздоравливающую.
Я сочинила сказку в стихах и из больной превратилась с выздоравливающую…
Думаю, моему выздоровлению очень поспособствовало то, что я не в полной мере ощутила печальную атмосферу больницы, энергетику места, пропитанного человеческими страданиями. Я не оставалась в больнице на ночь. Проводила в ее стенах только то время, которое отводилось капельницам или облучению. А лежа под капельницей, болтала с подружками по телефону: они звонили меня поддержать…
Я знаю, что из восьми женщин, с которыми я лежала в палате в начале лечения, пяти уже нет в живых… Потеря людей, с которыми ты общался, переживается очень остро. Если бы все происходило на моих глазах, я могла бы сломаться.
Как Станиславский
Не скажу, что у меня совсем не было печальных дней. Иногда накатывало, конечно: «А может, все-таки я умру?» Честно говоря, в это не верилось. Где-то в глубине души жила уверенность: «Моей истории еще далеко до финала». Я была как Станиславский со своим «Не верю!». Я по природе оптимистка. Это не значит, что утопаю в иллюзиях. Я допускаю мысль, что может быть хуже, чем мне бы хотелось. Но все равно верю в лучшее. Я, кстати, всегда предпочитала яркие жизнерадостные цвета в одежде. И в месяцы лечения тоже, хотя это создавало неудобства. Ведь когда ты ярко выглядишь, ты приковываешь к себе внимание, замечают твои искусственные волосы. Я ловила на себе недоумевающие взгляды. На миг хотелось стать незаметнее. «Надя, ты имеешь полное право ходить с гордо поднятой головой, — подбадривала я себя. — Разве кто-нибудь из тех, кто смотрит на тебя сверху вниз, вынес столько, сколько ты?» К пятому блоку «химии» у меня все вены попрятались — и каждый раз мучительно долго ковырялись иголкой, чтобы подключить капельницу. Когда на руках живого места не осталось, стали колоть в ногу. Однажды лекарство пошло мимо вены, под кожу, и образовался сильнейший ожог. Болело до бессонницы. Я смотрела на ожог и старалась не думать: если такое творится с кожей, то что же происходит с организмом? В конце концов, пройдя пятый блок, от шестого я отказалась. И из-за вен, и потому что от истощения уже сознание теряла. От лекарств постоянно тошнило. Заставить себя есть я могла нечасто. Похудела на 11 кг.
Рецидив?
Был момент после выписки, когда я испугалась. На Троицу пришла на церковную службу, и тут случилось странное. Мне говорили, что в церкви ничего нельзя ни поднимать, ни отдавать. Дорога в храм открыта всем, этим могут воспользоваться люди с нечистыми намерениями. В тот день в мою руку буквально вцепилась пожилая женщина: «Деточка, помоги выйти!» Я помогла. А вернувшись домой, почувствовала себя плохо. Запаниковала: «Может, я недолечилась?» Снова в больницу? Я выбрала другой путь. Мы с мамой на три дня поехали в Почаевскую лавру. Я считаю, что там очистилась, и больше мое состояние здоровья тревоги не вызывало.
Меня спрашивали: «А ты не жалеешь, что не начала лечение раньше?» Нет, я ни о чем не жалею. Я считаю: все, что с нами случается, случается вовремя. Когда я наконец-то приняла решение лечиться, у меня за плечами был бесценный опыт работы, знакомства с интересными людьми. Эти люди и события сыграли в моей жизни настолько важную роль, что неизвестно, смогла ли бы я выкарабкаться без них. В тот момент, когда я доверила врачам делать свое дело, сама уже проделала немалый душевный труд. Научилась ценить жизнь, радоваться каждому дню, лучику солнца, зеленому листочку, глотку свежего воздуха. Не хныкать, не роптать на судьбу. По утрам я говорила с улыбкой «Спасибо, жизнь» только за то, что чувствовала силы встать с постели и чем-то заняться. Ведь знала: бывает и по-другому. Во время лечения меня очень вдохновляли мысли о том, что я буду делать, когда выздоровею. Я была полна творческих планов. У меня появилась идея авторского проекта — молодежной развлекательно-информационной программы на телевидении. Еще мы с Андреем решили создать свою продакшн-студию.
Помнить хорошее
Мне кажется, попав в беду, не стоит задаваться вопросом: «Почему я?» Столкнулся с плохим — борись. Каждому дается крест, который ему по силам. В больнице я видела немало людей отчаявшихся, озлобленных. Да, понять их можно. И все же обижаться на жизнь, мучиться от мысли, что тебе не повезло, и завидовать тем, кто здоров, — только себе во вред. Нужно уметь достойно принимать то, что тебе выпадает, и быть готовым помочь тому, кому еще хуже, чем тебе. После пережитого я поняла: для меня в жизни проблем нет! Надеюсь, что серая полоса нездоровья останется самой сложной страничкой в моей биографии. Я не случайно говорю «серая», а не «черная», потому что беспросветной она не была. В ней были моменты радости, уроки мудрости, доброты и стойкости. Оглядываясь назад, я все отчетливей это понимаю. Кое-что переоцениваю, грустные моменты прокручиваю в ускоренном темпе, и они кажутся мельче, а светлые, наоборот, рассматриваю в «стоп-кадре», растягиваю, и оттого они становятся значительнее, крупнее. Лучшее свойство памяти — помнить хорошее!
Вспоминаю недавний случай в метро. Мы с Андреем синхронно бросили жетоны, чтобы пройти. Он прошел, а у меня турникет заклинило, не пускает. Бросила второй жетон — опять не пускает. Мне стало интересно: что такое? Третий жетон, четвертый… Мимо спокойно проходят люди, а для меня проход закрыт! Вижу удивленное лицо Андрея. Только после пятого жетона я смогла пройти. Если рассуждать философски, этот случай — модель нашей жизни. То, что одним дается легко, для других доступно после некоторых усилий. Возможно, надо сделать не одну попытку, прежде чем преодолеешь преграду. Я не сдавалась, я боролась, причем борьба моя была без злости, без раздражения, без претензий к окружающему миру. И мне удалось прорваться. Я не осталась по ту сторону турникета.
