Когда баронесса фон Гечмен-Вальдек поняла, что наделала, было уже слишком поздно. Получается, что именно она открыла сезон охоты на Алексея Воробьева. Когда она придала огласке то, что случилось с бедным актером, он тут же стал мишенью для алчных журналистов, папарацци и тех, кто только спит и видит, как нажиться на чьем либо горе: «Я не могу себе простить, что мы сказали про аварию организаторам конкурса из Улан-Удэ. Нужно было сказать им, что у Леши аппендицит. Мы не хотели, чтобы эта история была предана огласке. Во избежание утечки информации я даже попросила не сообщать о случившемся в Лешину страховую компанию.
Тем не менее, мне звонил Андрей Малахов и выкрикивал: «Мы обзвонили 11 больниц, и Леши ни в одной из них нет. Наверное, все это неправда». Ну, что я могла ему ответить?! «Конечно, нет его в больнице, — сказала я. – Поэтому не надо делать никаких программ. Оставьте нас в покое!». Чтобы остановить спекуляции по этому поводу, мы опубликовали результаты Лешиной МРТ и его фотографии из клиники. Но журналисты не опомнились. Только в дом, в котором Леша живет в Санта-Монике, как минимум, 15 раз приходили отдельные люди и группы людей, делали вид, что хотят снять квартиру, и начинали узнавать про Лешу. Точно так же брались на абордаж медицинские учреждения. Туда массово приходили журналисты, выдавали себя за родственников Леши и пытались получить о нем какую-то информацию. Нам так все это надоело, что мы даже разрешили американским врачам выступить с официальным заявлением и подтвердить, что Леша – их пациент. Надеюсь, хоть им журналисты поверят и, наконец, успокоятся».
